Противостояние 3 - Страница 63

Вот тут сработала еще одна мина. Ошибку совершил Чебриков. Если бы дело происходило в семидесятых, когда Андропов и Щелоков имели равную власть - первым делом Андропов распорядился бы в сходной ситуации, чтобы ментов не пропускали в центр Москвы, тем более - волкодавов из внутренних войск. Но сейчас Щелоков гнил в земле, а МВД было разгромлено, нашпиговано офицерами КГБ, переведенными в менты для усиления кадров и опасности не представляло.

И когда избирали Горбачева - было то же самое - ВВ концентрировались в ключевых точках Москвы и тот, кто должен был это знать - это знал.

Те, кто планировал операцию, это учли.

- Ноль-тридцать первый, я Береза. Информацию подтверждаю. Группу пропустить под нашим контролем. Как поняли?

- Вас понял, Береза.

- Конец связи.

Бросив рацию в машину, капитан подошел к подполковнику

- Приказано пропустить под нашим контролем.

- Добро - кивнул подполковник, у вояк это было обычным междометием, "добро" - я к тебе в машину сяду, возглавишь колонну. Куда выдвигаемся скажу.

Через минуту колонна двинулась...

- Прижимайся к тротуару... - сказал незнакомый подполковник в районе Сретенской площади

Капитан послушно - он уже психологически признал главенство этого подполковника, бросил машину к тротуару.

- Тормози.

Капитан затормозил, поднял глаза - и увидел в руках у подполковника нечто - какое-то оружие, два черных зрачка стволов которого смотрели точно на него.

До этого они прошли еще один кордон ГБшников - тут уже и говорить ничего не пришлось - "капитан" вышел из машины, предъявил свое настоящее удостоверение и приказал чтобы немедленно пропустили, сославшись на приказ дежурного офицера. И если бы на этом посту додумались проверить и связались бы со штабом - дежурный офицер подтвердил бы это. Так и планируются операции - без права на провал.

Сейчас они были в районе Лубянки. У самой цели.

- Товарищ...

Напарник, пересевший на заднее сидение, тоже не успел ничего понять - хотя прожил на секунду дольше.

Севший к ним в машину подполковник первым делом перезарядил свой пистолет - СП4М, бесшумный, секретный. Всего два бесшумных - абсолютно бесшумных, пороховые газы остаются в гильзе, пулю толкает специальный поршенек, остающийся в гильзе - выстрела, по одному на каждого - и дело было сделано.

Тех, кого он застрелил только что, подполковник не жалел. Ничуть. Да, конкретно они были виноваты лишь в том, что были дураками, потеряли бдительность и исполняли приказ. А в чем были виноваты те сорок тысяч ментов, которых вышибли пинком под зад, посадили, довели до самоубийства - только потому, что Андропов и его люди избавлялись от конкурентов? Поэтому - каждый по своим делам выгребает и никакой жалости быть не может.

Отстрелянные гильзы подполковник машинально сунул в карман - они совершенно секретные, потеряешь, не сдашь по описи - голову снимут. Достал из кармана два точно таких же патрона, перезарядил оружие, спрятал - в рукав, на резинку. Вышел из машины, захлопнул дверь, подошел к головному Икарусу, по пути сделав условный знак сидевшему в машине ГАИ "милиционеру-водителю" страховавшему его.

- Все чисто. Минутная готовность.

Коллегия проходила тяжело. Не удалось собрать и половины, кворума не было - но коллегию все же открыли. Вел лично Чебриков.

Перед тем, как открыть коллегию, Чебриков лично позвонил дежурному, уточнил - есть ли известия о том, что с Генеральным секретарем. Если уже есть подтверждение что он погиб - в начале Коллегии надо почтить его память минутой молчания. Если же он жив, они устроят минуту молчания, а потом это выяснится - не сносить им головы. Никаких известий не было. Поэтому, Чебриков придумал по-иезуитски хитрый ход.

- Товарищи... - начал он коллегию - сегодня, примерно полтора часа назад при взлете из аэропорта "Внуково" потерпел катастрофу самолет, на котом находился Генеральный секретарь ЦК КПСС и другие сопровождавшие его лица. Есть погибшие, о судьбе Михаила Сергеевича я пока сказать ничего не могу. Предлагаю почтить память погибших минутой молчания.

Генералы ошеломленно встали. Минута молчания - полезная вещь, она позволяет осмыслить, переварить происходящее.

- Спасибо, товарищи... - сказал Чебриков, когда истекла минута - как вы понимаете, вне зависимости от того, жив ли Генеральный секретарь, органы государственной безопасности в эту тяжелую минуту не могут допустить...

Что не могут допустить органы государственной безопасности - узнать им не было суждено. Нарушая все мыслимые и немыслимые нормы, пинком открыв дверь, на Коллегию ворвался один из офицеров - адъютантов, ожидавших в приемной. Чебриков недоуменно поднял глаза - и словно ледяная рука прихватила сердце. Порученец был белый как мел.

- Виктор Мих... товарищ генерал армии, внизу стреляют!

- Что значит, стреляют? - недоуменно спросил кто-то.

- Неизвестные лица ворвались в здание! С оружием! Они на первом этаже!

* Динамо - это было милицейское спортивное общество. Поскольку в СССР спортсмены считались вроде как любителями - их фиктивно оформляли на работу в милицию. Даже работу ежемесячно отмечали в виде задержанных хулиганов и прочего

Те, кто думает, что в здании центрального аппарата КГБ приняты какие-то экстраординарные меры безопасности - сильно ошибается. Да, там приняты меры безопасности: но приняты против прослушивания любых видов, и против несанкционированного доступа к документам и вообще - к информации. Нет в здании ни бронированных дверей, ни укрепленных стен, ни замаскированных пулеметов, ни натренированной охраны готовой к отражению внезапного и массированного нападения. Никто из тех кто отвечал за безопасность здания представить себе не мог такую ситуацию, что в центре Москвы окажется отряд профессионалов, вооруженных спецоружием, что его пропустят к самому зданию, и что он пойдет на штурм. Такого никому просто в голову прийти не могло, это было непредставимо!